[indent]– Ты. Мне. Отвратительна, – выплевывает Морос, сократив расстояние между их лицами до пары сантиметров. Кер смотрит на его губы, чувствует его злость, запах, тепло и заводится пуще прежнего. Не отводя взгляда с губ, тянется вперед, сокращает расстояние, но брат с самым брезгливым выражением подается всем телом назад. Единственным контактом остаются руки, так и покоившиеся вокруг ее шеи.
[indent]Самодовольная улыбка не сходит с лица богини насильственной смерти. Из-за нее – насильственной смерти – собственно и был весь сыр-бор. Одно тысячелетие сменится вторым и третьем, а Морос все никак не смирится с тем, что Кер не откажется от своей сути.
[indent]Даже ради него.
[indent]Прикидывает, какой ответ разозлит его сильнее всего. Правильный где-то между мелодраматичным признанием в любви и более свойственным ей похотливым комментарием, но как только открывает рот, брат сжимает руки сильнее. Наконец.
[indent]Все что удается – это открывать и закрывать рот, в попытке получить хоть немного кислорода. Долбанное бессознательное предательски хватается за жизнь и только поэтому её руки накрывают его, царапая и пытаясь ослабить хватку. Таким образом, удается вырвать себе пару скромных вздохов, но силы все равно быстро покидают её. Морос и не думает расслаблять руки. И чего весь Олимп переполошился? Разве способность чувствовать боль не есть признак того что они все ещё живы?
[indent]– О…ч..чер…р-рт.., – хрипит Кер между попытками отодрать руки брата от горла, чувствуя превращение, неизбежно случающееся при потере контроля. Ненавидит свое темное альтер-эго. Тело становится крупнее, а ещё зубы-клыки и вместо ногтей вырастают когти, срочно нуждающиеся в маникюре. Настоящий уродец, один на всю семью, как того и требует хорошая драма.
[indent]С новыми силами запускает когти в руки Мороса, издает воинственный рык, а затем звуки, напоминающие раненого медведя, и…наконец, затихает. Её глаза слезятся, и как бы она не хотела думать о чем-то более высокопарном, все, что волнует в моменте, это воздух. Хрипит, а любая попытка шевельнуться заканчивается слабым покачиванием конечности в заданном направлении. А затем расплывчатое изображение мира вокруг начинает гаснуть.
[indent] – Сопротивляйся, – рычит Морос, вновь наклоняясь вплотную, толкает в стену. Боль настигает быстро: передаваясь от лопаток к пояснице. Словно бы этого недостаточно, она откидывает голову назад, прикладывая оставшуюся силу. Встречает стену ещё и затылком. Брат никогда не умел доводить дело до конца. Ебучий фаталист.
[indent]Мир темнеет на пару секунд, а затем, шатаясь, приходит в норму. Губы сами собой расплываются в ошалелой улыбке. Ноги трясутся, неспособные удерживать в вертикальном положении без твердой опоры за спиной, аккомпанирует им тяжелое дыхание, заставляющее грудь ходить ходуном. Горло отдает огнем и сколько бы глубоко не дышала, все равно не может достигнуть чувства насыщения. Она сгибается пополам, упираясь руками в колени, ждет, когда придет нормальное состояние, по версии кого-то более адекватного, чем она. Когти в золотой крови Мороса. Когда ноги перестают ходить ходуном, она все также в согнутом состояние позволяет себе улыбнуться. И заходится хриплым смехом.
[indent]– О, братик, – начинает она, отсмеявшись. Голос звучит ниже обычного из-за обращения, что делает его соблазнительнее, но практически сразу весь эффект выходит в ноль, когда заходится кашлем. Некоторое время тишину комнаты нарушается только он. Когда приступ подходит к концу, она нацепляет на лицо ухмылку, и наконец поднимает взгляд на бога перед ней, – Твоя сестра вела себя очень… очень… очень плохо. Я думаю, её следует наказать, согласен со мной?
[indent]Поднимает корпус, вновь прислоняется к стене, все еще не уверена, что не упадет ничком едва потеряв опору. Тянет одну из рук ко рту, ведет языком вокруг указательного пальца, наслаждается вкусом, отдающим железом и солью. Зависает в предвкушении.
[indent]Ухмыляется и, не сводя взгляда с брата, вытягивает руку, манит к себе тем же пальцем.

Тор повернулся на звук и, чуть прищурив глаза, наблюдал за приближающейся однокурсницей. Цирцея Нотт не изменилась с годами, все также тщетно пыталась поддерживать образ независимой девушки, не-такой-как-все девушки. Знал он все о таких, ведь только их и можно было встретить в подземельях Слизерина. Пустая бравада и чтобы убедить себя, Тору достаточно вспомнить о судьбе Асгерд. Сколько сил было потрачено на воспитание младшей сестры и поглядите на результат его трудов: сестра в Норвегии со своим супругом, который старше их отца. Хваленая женская логика во всей её красе. Уголок губ дернулся вверх, но не из-за сложившейся судьбы сестры. Он был в предвкушение второго акта развернувшейся драмы: свадьбы Цирцеи.   
— Брось, Нотт. Он домовик и я буду относиться к нему, как и к любому другому домовику, — с нескрываем презрением произнес Роул и закатил глаза. Затем перевел взгляд на маленькое существо, ухмылка снова появилась на его губах от одной только мысли, как весело будет выковырять эти глазища столовой ложкой. Но, увы, сначала стоило разобраться с девицей Нотт, возомнившей себя чертовой королевой и очевидно не понимающей, что ещё пару месяцев и дом перейдет уж в очевидное хозяйство его сестренки, а след Цирцеи и вовсе остынет. С её мнением уже сейчас не считаются, прости, Мерлин.
— Цирцея, золотце, прибереги свое остроумие для того, кого оно может заинтересовать. Будущего мужа, к примеру? — взрослый аналог дергания девочек за косички, с оглядкой на текущее положение дел. Торфинн хотел вывести Снежную Королеву на эмоции, как делал все время в Хогвартсе (а Цирцея неминуемо вызывала в памяти воспоминания о школе), и использовал он для этого всевозможные способы (а их будет ещё много, уж вы поверьте): будь то чрезмерное дружелюбие или напоминание о будущей свадьбе. Впрочем, на данный момент, все это было абсолютно ненужным: Цирцея, очевидно, и так в растерянности. Присутствие чемоданов её удивило, а ведь вопрос о возможном переезде велся ещё сто лет назад, когда началась вся эта чехарда с родителями. Любопытно.
— Ну, вот и отлично. Дополню её хлам своим, — пожал плечами Роул и теперь наблюдал за перемещением Цирцеи, с каждой секундой его улыбка становилась все шире. Мерлин, это просто очаровательно. И глупо,  — Это мои вещи. Я переезжаю сюда. Лови привет от твоих любимых родителей.
Вынул из кармана письмо и, с трудом удерживаясь от очередного дурачества, протянул его Нотт.
— А теперь… ты покажешь мне мою комнату? — спросил Тор, разводя руки в стороны в немом вопросе типа: «или у тебя есть более интересные предложения?»